Неточные совпадения
Он отвечал на все пункты даже не заикнувшись, объявил, что Чичиков накупил мертвых
душ на несколько тысяч и что он сам
продал ему, потому что не видит причины, почему не
продать; на вопрос, не шпион ли он и не старается ли что-нибудь разведать, Ноздрев отвечал, что шпион, что еще в школе, где он с ним вместе учился, его называли фискалом, и что
за это товарищи, а в том числе и он, несколько его поизмяли, так что нужно было потом приставить к одним вискам двести сорок пьявок, — то есть он хотел было сказать сорок, но двести сказалось как-то само собою.
— Да
за что же ты бранишь меня? Виноват разве я, что не играю?
Продай мне
душ одних, если уж ты такой человек, что дрожишь из-за этого вздору.
Ведь она хлеб черный один будет есть да водой запивать, а уж
душу свою не
продаст, а уж нравственную свободу свою не отдаст
за комфорт;
за весь Шлезвиг-Гольштейн не отдаст, не то что
за господина Лужина.
Когда коллежский секретарь Иванов уверяет коллежского советника Ивана Иваныча, что предан ему
душою и телом, Иван Иваныч знает по себе, что преданности
душою и телом нельзя ждать ни от кого, а тем больше знает, что в частности Иванов пять раз
продал отца родного
за весьма сходную цену и тем даже превзошел его самого, Ивана Иваныча, который успел предать своего отца только три раза, а все-таки Иван Иваныч верит, что Иванов предан ему, то есть и не верит ему, а благоволит к нему
за это, и хоть не верит, а дает ему дурачить себя, — значит, все-таки верит, хоть и не верит.
— Все равно, ежели и в старину отцы продались, мы
за их грех отвечать должны. Нет того греха тяжеле, коли кто волю свою
продал. Все равно что
душу.
Говорят, они все готовы были себя
продать за денежку сатане с
душою и ободранными жупанами.
— Тебе, любезный Иван Федорович, — так она начала, — известно, что в твоем хуторе осьмнадцать
душ; впрочем, это по ревизии, а без того, может, наберется больше, может, будет до двадцати четырех. Но не об этом дело. Ты знаешь тот лесок, что
за нашею левадою, и, верно, знаешь
за тем же лесом широкий луг: в нем двадцать без малого десятин; а травы столько, что можно каждый год
продавать больше чем на сто рублей, особенно если, как говорят, в Гадяче будет конный полк.
— Княгиня!
За такую княгиню я бы
душу продал! — закричал какой-то канцелярист. — «Ценою жизни ночь мою!..»
Ему было
за тридцать лет, когда он наследовал от отца две тысячи
душ в отличном порядке, но он скоро их распустил, частью
продал свое именье, дворню избаловал.
Прозывался он по-простому Андрияшкой, и как бы вам сказать, не ошибиться,
за полтину серебра
душу свою готов был на всякое дело
продать.
Положим, что его
душа, точно так же как и немцева, не принадлежит ему в собственность, но он не
продал ее
за грош, а отдал даром.
Мальчик без штанов. Где тебе понять! Сказывал уж я тебе, что ты
за грош черту
душу продал, — вот он теперь тебе и застит свет!
Курзал прибодряется и расцвечивается флагами и фонарями самых причудливых форм и сочетаний; лужайки около него украшаются вычурными цветниками, с изображением официальных гербов; армия лакеев стоит, притаив дыхание, готовая по первому знаку ринуться вперед; в кургаузе, около источников, появляются дородные вассерфрау 12; всякий частный дом превращается в Privat-Hotel, напоминающий невзрачную провинциальную русскую гостиницу (к счастию, лишенную клопов), с дерюгой вместо постельного белья и с какими-то нелепыми подушками, которые расползаются при первом прикосновении головы; владельцы этих домов, зимой ютившиеся в конурах ради экономии в топливе, теперь переходят в еще более тесные конуры ради прибытка; соседние деревни, не покладывая рук, доят коров, коз, ослиц и щупают кур; на всяком перекрестке стоят динстманы, пактрегеры 13 и прочий подневольный люд, пришедший с специальною целью
за грош
продать душу; и тут же рядом ржут лошади, ревут ослы и без оглядки бежит жид, сам еще не сознавая зачем, но чуя, что из каждого кармана пахнет талером или банковым билетом.
Мальчик без штанов. Ну да, это самое я и говорю:
за грош черту
душу продал!
Мальчик без штанов. Пища хорошая… А правда ли, немец, что ты
за грош черту
душу продал?
Голова его решительно помутилась; то думалось ему, что не найдет ли он потерянного бумажника со ста тысячами, то нельзя ли
продать черту
душу за деньги и, наконец, пойти в разбойники, награбить и возвратиться жить в общество.
А вы подумайте, каково мне теперь в яму-то идти. Что ж мне, зажмуриться, что ли? Мне Ильинка-то теперь
за сто верст покажется. Вы подумайте только, каково по Ильинке-то идти? Это все равно, что грешную
душу дьяволы, прости Господи, по мытарствам тащат. А там мимо Иверской: как мне взглянуть-то на нее, на матушку?.. Знаешь, Лазарь, Иуда, ведь он тоже Христа
за деньги
продал, как мы совесть
за деньги
продаем… А что ему
за это было?.. А там Присутственные места, Уголовная палата…
Миропа Дмитриевна перешла в первое отделение и там собственными глазами прочла в формулярном списке камер-юнкера, что
за ним числится триста
душ, которые у него действительно когда-то были, но он их давным-давно
продал и только не находил нужным делать о том отметку в своем формуляре.
— Мужик — умный, — сказал Никон, усмехаясь. — Забавно мы с ним беседуем иной раз: он мне — хорошая, говорит, у тебя
душа, а человек ты никуда не годный! А я ему — хороший ты человек, а
души у тебя вовсе нет, одни руки везде, пар шестнадцать! Смеётся он. Мужик надёжный, на пустяки себя не разобьёт и
за малость не
продаст ни себя, ни другого. Ежели бы он Христа
продавал — ограбил бы покупателей, прямо бы и сразу по миру пустил.
А
за что же
Тебя любить —
за то ль, что целый ад
Мне в грудь ты бросила? о, нет, я рад, я рад
Твоим страданьям; боже, боже!
И ты, ты смеешь требовать любви!
А мало я любил тебя, скажи?
А этой нежности ты знала ль цену?
А много ли хотел я от любви твоей?
Улыбку нежную, приветный взгляд очей —
И что ж нашел: коварство и измену.
Возможно ли! меня
продать! —
Меня
за поцелуй глупца… меня, который
По слову первому был
душу рад отдать,
Мне изменить? мне? и так скоро!..
Купил полведра водки, заказал обед и пригласил мужиков. Пришли с бабами, с ребятишками.
За столом было всего двадцать три
души обоего пола. Обошли по три стаканчика. Я подносил, и
за каждой подноской меня заставляли выпивать первый стаканчик, говоря, что «и в Польше нет хозяина больше». А винище откупщик Мамонтов
продавал такое же поганое, как и десять лет назад было, при Василье Александровиче Кокореве.
— Куда у племянника! не выдержал, — сказал весельчак, — знать,
душа самого ростовщика переселилась в него: он выскакивает из рам, расхаживает по комнате; и то, что рассказывает племянник, просто уму непонятно. Я бы принял его
за сумасшедшего, если бы отчасти не испытал сам. Он его
продал какому-то собирателю картин, да и тот не вынес его и тоже кому-то сбыл с рук.
— Ага! — говорит. — Это ты просто придумал. Только хорошо ли для меня этак-то? Сообрази: я мои деньги, может быть, большим грехом купил, может, я
за них
душу чёрту
продал. Пока я в грехах пачкался, — ты праведно жил, да и теперь того же хочешь,
за счёт моих грехов? Легко праведному в рай попасть, коли грешник его на своём хребте везёт, — только я не согласен конём тебе служить! Уж ты лучше сам погреши, тебе бог простит, — чай, ты вперёд у него заслужил!
— Ну, молчи! — говорю. — Старый богохульник и безумец ты! Что такое — народ? Грязен телом и мыслями, нищ умом и хлебом,
за копейку
душу продаст…
Владимир. Да, я сам себе враг, потому что
продаю свою
душу за один ласковый взгляд,
за одно не слишком холодное слово… Мое безумство доходит до крайней степени, и со мною случится скоро горе, не от ума, но от глупости!..
Слушала я, и зло меня взяло, зло с любви взяло; я сердце осилила, промолвила: «Люб иль не люб ты пришелся мне, знать, не мне про то знать, а, верно, другой какой неразумной, бесстыжей, что светлицу свою девичью в темную ночь опозорила,
за смертный грех
душу свою
продала да сердца своего не сдержала безумного; да знать про то, верно, моим горючим слезам да тому, кто чужой бедой воровски похваляется, над девичьим сердцем насмехается!» Сказала, да не стерпела, заплакала…
Не ошибусь я в этом человеке.
Кузьму я знаю вдоль и поперек:
Он боек на язык, упрям и дерзок;
В дела мешается,
за всех заступник;
А все-таки
души он не
продаст;
Сгрубить — сгрубит, а смуты не затеет.
Бургмейер. Да не поедет он, пойми ты это! Ведь у него не твоя подлая
душа, чтобы
за деньги
продать любовь свою!
Раскаиваюсь? Нет. Единственная обязанность на земле человека — правда всего существа. Я бы в тот вечер, честно, руку на сердце положа, весь Петербург и всю Москву бы отдала
за кузминское: “так похоже… на блаженство”, само блаженство бы отдала
за “так похоже”… Одни
душу продают —
за розовые щеки, другие
душу отдают —
за небесные звуки.
Все наши беды оттого, что мы забываем про то, что живет в нас, и
продаем свою
душу за чечевичную похлебку телесных радостей.
Будь под колесами камни, камни б рассыпались в искры… Село удалялось от них всё более и более… Скрылись избы, скрылись барские амбары… Скоро не стало видно и колокольни… Наконец село обратилось в дымчатую полосу и потонуло в дали. А Степан всё гнал и гнал. Хотелось ему подальше умчаться от греха, которого он так боялся. Но нет, грех сидел
за его плечами, в коляске. Не пришлось Степану улепетнуть. В этот вечер степь и небо были свидетелями, как он
продавал свою
душу.
Если ход кеты был удачный, то средняя семья из четырех взрослых
душ могла поймать столько рыбы, что,
продав ее в посоленном виде,
за вычетом всех расходов на соль, бочки, фрахт и пр., она не только вполне обеспечивала себя до нового улова, но даже откладывала значительную сумму денег на черный день.
Ему предстояло защищать дело темное, революционное, которое он сам в
душе осуждал; но он
продал душу свою этому делу, как сатане, и должен был стоять
за него, лишь бы удары падали больнее на сердце отца и дочери. Он видел перед собою, как полагал, счастливого соперника, ему казалось, что он унижен, презрен, и, ослепленный своей страстью, сделался зол и мстителен.
Знаю, что отказом моим оскорбляю государыню, уверенную в успехе своего предложения; знаю, что лишаю себя, друзей и дело правое необходимой его опоры, что по-прежнему ввожу Бирона в милости ее величества и должен ожидать ужасной грозы; но… так низко и ни
за что не
продам души своей!
— Схороню с ней, пусть при ней все то останется,
за что
продала она
душу свою,
за что приняла и смерть от руки моей.
— А любил его я больше чем брата, — начал он снова, —
душу за него
продать готов был, так как после матери малышом остался он, я его и воспитал; и жаль его мне было, да видно так Бог судил. Прядь волос его в ладанке у меня зашита — в могилу со мною ляжет.
Но я, неблагодарная, безрассудная дочь, готовая пожертвовать ему своею жизнью, не хочу, даже и
за цену его счастья,
продать свою
душу.
— И впрямь, какая ты христианка!
За десять рублей
душу дьяволу
продала, тело опоганила.
Сперва все допытывался он у Гриши об Евпраксии Михайловне, да не про то, как
душу спасает, какого держится толку, из каких старцев у нее отец духовный, а в каком капитале, каковы у нее дела по торговле, воротились ли из Москвы сыновья,
за наличные ли деньги товар они
продали…